Родилось рано наше поколение,
Чужда чужбина нам и скучен дом,
Расформированное поколение,
Мы в одиночку к истине бредем…
(Андрей Вознесенский, «Юнона и Авось»)
Только на основании того, что я давно и с удовольствием разбираю по пунктам недостатки и доказываю несостоятельность оппозиции, прошу не зачислять меня в сторонники действующей власти, потому что, к сожалению, имею с ней разногласия на базовом идеологическом уровне.
Что может не устраивать приверженца рыночной капиталистической экономики и поклонника аристотелевской демократии в государстве, провозглашенном рыночным, капиталистическим и демократичным?
В первую очередь не устраивает то, что оно не является ни рыночным, ни капиталистическим, ни демократическим.
И то, что это не только местная проблема и что такими же нерыночными, недемократическими и некапиталистическими являются практически все остальные страны «золотого ярда», отнюдь не прибавляет энтузиазма.
По пунктам это выглядит так:
Капитализм – власть капитала. Стремление к капитализации – приоритет капиталистической экономики. Изначально пуританство и аскетизм в англосаксонском мире считали хорошим тоном накопление и преумножение. А византийское расточительство, кое традиционно демонстрировала широкая русская душа, считалось как раз признаком варварства. Но где-то в середине XX века произошел мягкий переворот, и сегодня феерия потребления считается признаком цивилизованности, а ограничение потребления по любым причинам всемерно порицается и презирается.
При этом сама потребительская цивилизация как была, так и осталась прямым антиподом цивилизации капиталистической, так как потреблять и копить одновременно не получается, зато на тушке общества потребления с каждым днем все яснее проступают трупные пятна «развитого социализма». Особенно ярко — на пиках кредитных бумов, просто как красные звезды на Кремле, угадывается главный коммунистический лозунг «каждому по потребностям».
Ну а то, что с первой частью лозунга «от каждого – по способности» при этом ну никак не получается, пламенных революционеров никогда не останавливало. Чего не хватит – отберем у буржуев. Не хватит старых буржуев – назначим новых. Поэтому второе проступающее пятнышко – уже из эпохи военного коммунизма – продотряды и продразверстки, поменявшие названия на более благозвучные «фискальные меры» и «фискальные органы», но оставившие практически неприкосновенным свой революционно-коммунистический стиль работы (одна только налоговая презумпция виновности чего стоит!).
Производство
Производственный капитал – хребет капитализма. С какой ненавистью относится нынешняя элита к производству, видно, думаю, невооруженным взглядом и доказательств не требует, а вот всемерная поддержка ими посредников (распределителей) с головой выдает их реальную идеологическую окраску, наиболее четко сформулированную Львом Давидовичем Троцким в «Записках о революции»: «Советская власть отдаст все, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя, буржуй, две шубы — отдай одну солдату (банкиру). У тебя есть теплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему (чиновнику)»...
То есть стоит заменить архаичные слова «солдату» и «рабочему» на принявших от них революционную эстафету борьбы с буржуями, актуальные «банкиру» и «чиновнику» — и удивитесь, насколько товарищ Бронштейн современен и актуален…
И это, кстати, абсолютно естественно, потому что современное государство как механизм национального распределения вполне ожидаемо гладит по головке и всячески балует классово близких ему профессиональных распределителей (банкиров, спекулянтов, чиновников) и, на генетическом уровне ненавидя, душит всеми силами классово чуждых фермеров, инженеров, ученых, одним словом — производственников. Первый и главный враг посредников-распределителей, средний класс, уже пал в этой схватке, о чем я еще упомяну ниже.
Рынок
Торжество его предполагает свободный и ничем не ограниченный выбор потребителя из многих предложений, каждое из которых имеет к телу и душе потребителя равный доступ. Любое ограничение потребителя свободно выбирать, так же как и производителя – свободно предлагать, торжественно закрывает тему существования свободного рынка, потому что невозможно выстроить рыночные отношения на 50%, так же как невозможно быть беременной наполовину.
Так как читают эти слова не только те, кто своими руками учреждает предприятия, расскажу в двух словах, как работает современная «рыночная» система отбора лучших.
На первой ступени нью-«брахманы» — чиновники рукополагают в свое воинство нью-«кшатриев» — банкиров. Абы кому эта должность недоступна по определению — только чистогана надо иметь 5 000 000 евро, но даже насобирав столько, надо еще, чтобы сам банкир, его капитал и его команда понравилась посвященным «брахманам». Ни о каком потребителе тут никто не думает. Речь идет только о личной преданности, общей идеологической совместимости, имущественном цензе и соблюдении ритуалов. (Для того чтобы доказать обратное, потребуется привести пример участия чиновников в возмещении убытков, нанесенных расшалившимися банкирами населению.)
Совместимым и преданным неофитам выдается лицензия. Непосвященные думают, что это лицензия на финансовые операции. На самом деле не только. Главная задача лицензиата – это все-таки надзор за лояльностью, а главное разрешение – это разрешение на внесудебную расправу над неугодными и нелояльными из низших каст, которые зажаты с одной стороны – прямым запретом «брахманов» на работу вне банковской системы, а с другой стороны – необходимостью выполнять любую прихоть посвященных, потому как нелояльного легко могут сделать неприкасаемым, просто отказав в открытии счета без объяснений и без права обжалования этого решения. От обладателей такой черной метки, как от прокаженных, будут шарахаться и отворачиваться без сочувствия, и уже тем более без предъявления и доказательств какой-либо вины. Если все вышеописанное хоть как-то относится к рынку, капитализму и демократии, то поясните неразумному, что тогда называется феодализмом и кастовостью?
А какое, простите, свободное предложение может присутствовать там, где производитель имеет право предлагать, а потребитель – потреблять исключительно и только с разрешения чиновника или посредника? Рынок — он или есть, или нет. А всевозможные рыночные паллиативы — это гарантированные коррупция, кумовство, рэкет, взяточничество, сословный, кастовый и национальный протекционизм и другие всякие разные приятные мелочи для власть имущих, которые удобно и просто контролировать и не менее удобно стричь, как овец разной степени породистости и покладистости.
Демократия
Я даже не буду вспоминать «отцов демократии», говоривших о том, что она должна защищать меньшинство от произвола большинства, и именно это – настоящий показатель присутствия демократии как таковой. Сама политическая кухня вынуждает быть противником всеобщего избирательного права, превращающего страну в охлократию, то есть противником автоматического наделения избирательными правами по факту рождения, но и таким же противником лишения прав по этому же параметру, как это произошло в Латвии в 1991 году.
Пассивное и активное избирательное право, которое успешно переродилось в наследственную привилегию, вообще никакого отношения к родословной человека иметь не должно и может присваиваться только на основании способности и готовности (!) нести ответственность за электоральный результат. Причем ответственность любую – материальную, административную, уголовную (политическую ответственность предлагаю считать бессмысленной игрой слов и приравнивать к фактической безответственности).
Последние 20 лет наблюдения за произвольными электоральными фантазиями латышских «либералов» окончательно убедили меня, что наделение индивида правами только за то, что он родился в нужное время в нужном месте, а также лишение его за то, что место и время его рождения кого-то не устраивают, — это награждение непричастных и наказание невиновных с гарантированными последующими конфликтами, обидами и деградацией обладателей случайного счастья.
Тем более что все это уже проходили – сразу после Октябрьской революции, когда часть населения бывшей Российской империи вдруг, без предъявления персональных обвинений, стала «лишенцами». Наши латышские якобы либералы, восстановив в 1991 институт лишенцев, так прилежно скопировали деяния своих идеологических предков образца 1917 года и настолько выпукло обозначили свое реальную революционно-марксистскую сущность, что все дальнейшие их декларации насчет приверженности рынку и капитализму думающими людьми всерьез восприниматься не должны.
Смешно с всемирной тупостью бороться,
Свобода потеряла первородство.
Ее нет ни здесь, ни там.
Куда же плыть?..
Не знаю, капитан...
(Андрей Вознесенский, «Юнона и Авось»)
Journal information